Свобода несвободных теснее, переменчивее и опасней несвободы свободных. Перетекание смыслов в этих словах отражает коренную сложность самой жизни. Человек заканчивает земной путь, исполнив предначертанное, не предав внутренней свободы, и тогда он умирает по причине жизни. Но можно потеряться в себе, изменить свободе, обмануть Провидение и уйти из бытия «из-за смерти» (В. Ходасевич)
Люди тают в вечности и превращаются в тени – возлюбленные, вдохновляющие, угрожающие или жалкие. В тенях тех, кто ушли от нас, есть такое превышение обыденности, перед которым мы робеем и от которого защищаемся непослушными словами.
Я знакомился со Львом Николаевичем Митрохиным дважды. Сначала заочно - студентом случайно прочитал в «Вопросах философии» статью «Нация ислама и Малколм Икс». Тогда религия меня не занимала. Научные атеисты, которых приходилось наблюдать в университете, казались мне скучными и умственно невзрачными. Возрождения религий в их нарочитых проявлениях ещё не было. Среди моих знакомых существовал один малый с керосином во взгляде, который изучал иврит и готовился к переселению на Святую Землю. Но не было ни одного, кто бы теплил свечки и чтил Двунадесятые праздники.
И тут в
моих руках оказывается текст, где о вере каких-то прибабахнутых
афро-американских парней ведётся
рассуждение, которое вызывает во мне неожиданный душевный отклик… Потом довелось больше узнать
об черных пантерах и им подобных. Довелось
и послушать их сподвижницу Анджелу Дэвис (когда её в Актовом зале МГУ
производили в докторши gonoris causa).
Пустяшные были люди. Но вот что интересно: к религиозному экстремизму я до сих
пор отношусь внимательнее, чем он того, быть может, заслуживает. Потому что
уровень заинтересованности этой темой был в мои импринтинговые годы
раз-навсегда задан одной небольшой работой одарённого исследователя. Учитесь вникать,
джентльмены. Учитесь не интересовать, а заинтересовывать, и тогда, глядишь, к
вам потянутся люди.
Очное знакомство с Львом Митрохиным состоялось в 1990 году на теплоходе посреди Средиземного моря. Среди разношёрстной публики, примкнувшей к незабвенной культурной миссии «Истоки», он держался особняком и довольно часто прибегал к средству, которым русский человек одинаково пользуется и для общения с себе подобными, и для отгораживания от несовершенств юдоли сей.
Разговоров Лев Николаевич не чурался. Как собеседник удивил меня сосредоточенным и спокойным трагизмом, контрастирующим с удалью большинства миссионеров, которые наконец-то дорвались до прелестей халявной жизни по европейским стандартам.
Подлинный трагизм и влечёт, и отпугивает. Он затягивает тех, кто способен с ним соприкоснуться, вызывая ответные душевные шевеления. В общем, и очный Митрохин затронул меня за живое.
Сегодня было сказано, что в 90-е годы Митрохин надеялся на возвращение веры. Думаю, что и это чувство было у него трагическим. Мне кажется, что упование на религию при нашей вере, нашей церкви и нашей нравственности, рождаясь из безысходности, на безысходность же и обречено. Не храмы спасают мораль, а мораль храмы.
РПЦ с её иерархами отстоит мир в русских душах? Не верится что-то. Или я чего-то не понимаю, или одно из двух. В российском огосударствленном православии присутствует ценностный сдвиг, душевный скос, несовместимый с подлинной человечностью. Собор канонизирует императорскую чету, которая не могла избегнуть крёстных мук, но не признаёт святости за доктором Боткиным, который принял эти муки добровольно.
Чиновничье бессердечье со стороны тех, от кого ждут пастырского сочувствия… Есть притча о человеке, который в ночных горах наткнулся на безликого демона, в ужасе бросился прочь, чудом не погиб в невидимых в темноте расщелинах и, наконец-то увидав людей у костра, с криком облегчения метнулся к костру. Сидящие у костра обернулись на крик – лиц у них не было.
Но не только мундирные и рясофорные лица без лиц не сулят надежды. Та же миссия «Истоки» - помню, какой гвалт поднял филолог-академик Иванов, когда к нему, депутату Верховного Совета СССР, попробовали подсадить за обеденный стол парочку простых смертных. Алексей Герман недавно подтвердил роковое повреждение нравов на Руси, основываясь на том, что его перестали подпускать без очереди к ленфильмовскому буфету.
Да повреждение, однако какое жалкое! Это ведь не замена чего-то большого чем-то равновеликим, но взятым с противоположным знаком. Это не подмена даров небесных дарами из преисподней. Идёт измельчение жизни, выпадение всего и вся в сепуху. И началось это не из-за перестройки. У Сергея Булгакова в диалоге «На пиру богов» (сборник «Из глубины», 1918 год) один из персонажей произносит сакраментальные слова: « О чём говорить, если даже порядочный антихрист нами нынче не заинтересуется?!» (цитирую по памяти).
Трагизм Митрохина заключался и в том, что он вёл поиски в той области духовности, где, по идее, должны сосредоточиться высшие проявления человека и где могут объединиться силы хранителей священного огня, а обитал при этом в сервильной и запуганной интеллигентской среде, состоящей из «казённокоштных золоторотцев просвещения» (В.О. Ключевский)
Жадноротые золоторотцы, нынче им принадлежит царствие земное. Разве не на них делает ставку министр Фурсенко со своими подельниками? Наступление на вековые академические ценности фурсенковская бригада ведёт под прикрытием разглагольствований о рыночной целесообразности, но в подоплёке разрушительных действий преобразователей образования не только и даже не столько шкурные резоны, сколько подсознательная ненависть к академической свободе и свободе вообще.
Жлобовластью есть на чём играть. Да, мы несвободны. Мы зависимы. Мы подвластны. Мы подчинены суевериям своего цеха, нас увлекают игры самолюбия, мы варимся во всяческой фрейдовне. На что же нам рассчитывать? Что рутина (Россия по-латыни Рутения) «словно дуб и стальная броня» защитят нас от непреложностей бытия: от смерти, от неправды, от подлости лжи и невыносимости истин?
Уход достойного человека
заставляет нас оглянуться на себя. Урок другой жизни – по исходному смыслу
слова «урок» - это не только поучение, но и поручение. Не нужно идти за ушедшими
след в след – надо искать то, что и они искали, хотя, быть может, и не нашли. Мы
выполним свой долг перед теми, кто нас покинул, если сердцем примем их
жизненный порыв, их простой подвиг, пусть прерванный, пусть недовоплощённый.
Академик Митрохин имел талант
проницания и был способен не отводить взгляда от того, что скрыто под рыхлой поверхностью кажимостей. Это не всегда
у него получалось, тем не менее получалось. Смотреть если не в корень, то в глубину – вот
преподанный и оставленный им урок.
Что с этим уроком делать,
решать нам. Простых решений тут нет,
поскольку нет очевидных выгод от исполнения оставленного завета. Разве что
освободимся от кое-каких иллюзий, слегка приподнимемся над некоторыми видимостями. Хорошо бы, поскольку видимости
обманывают не только тех, кто хочет обмануться, кому спокойней обитать среди
банальностей. Банальности подстерегают всех: общие места легко превращаются в
места отхожие - не только дёготь имеет свойство мараться.
Какой из сего следует
вывод, какая извлекается мораль? А мораль такая: надо идти своим путём и искать
для этого чистые тропы. Возможны и другие варианты, но выступать во всём белом
под опрокинутыми ушатами не получится при любых раскладах. Я так Вас понял, Лев
Николаевич.