Л. Кононова

ЭТИ НОВЫЕ РУССКИЕ

    

 "КУЛЬТУРА" - №39 (6947) 8 октября 1994 года

 

Примета нынешнего време­ни - в наш лексикон, быт, со­знание активно врываются не известные нам прежде слова, понятия, идиомы, обозначаю-щие символы новой эпохи. Од­но из таких понятий, весьма ши­роко распространившееся бук­вально в последние год — два,— «новые русские».

Кего нарекаем мы данным термином? Насколько нов этот человеческий тип? Что в нем специфически российского, рус­ского! Знаменует ли он собой возникновение нового социаль­но-политического явления! Об­суждению именно этих вопро­сов было посвящено первое в новом (уже седьмом!) сезоне заседание философского и культурологического клуба, ра­ботающего под председательством доктора философских на­ук Валентина Толстых при До­ме кино.

 

Организаторы заседания при­знавались: эту тему на обсуж­дение клуба они выносили со страхом. Серьезных теоретиче­ских разработок по данной про­блематике нет, и вряд ли располагает она подобным потен­циалом. Сословие «новых рус­ских» еще не сформировалось. Но разве заслуживает осмысле­ния только окончательно устоявшэеся, сложившееся, опре­деленно заявившее о себе?

Оюры возникали на заседа­нии уже на первых подсту­пах к теме: является ли нали­чие богатства основополагаю­щим признаком «новых рус­ских»? Казалось бы, о чем спо­рить, только людей состоятель­ных мы там и числим. Но сра­зу же загвоздка: а Святослав Федоров? Вроде бы не бедный, а назвать его «новым русским» язык не поворачивается. Выхо­дит, уровнем благосостояния все не исчерпывается? Тогда, что еще? Определенный' тип поведения? Стиль жизни? Все­поглощающая страсть к ком­форту? Будто бы тепло. Вот и ведущая заседание клуба док­тор философских наук Вален­тине Федотова, перефразируя известное изречение Бердяева о том, что после революции 1917 года мотивы правды и состра­дания в России сменились на мотивы силы и власти, утверж­дает, что в России нынешней мотивы справедливости и коллективизма сменились на мо­тивы хорошей жизни здесь и теперь. Тепло, но ведь опять не исчерпывающе.

Признаюсь, из всех прозву­чавших на заседании клуба оп­ределений наиболее точным мне. показалось следующее: «новые русские» — те, кто хо­тят рационализировать Россию. Однако будет нечестным не привести другие характеристи­ки. Доктор философских  наук Вадим Межуев: «Новый рус­ский» — тип современного ни­гилиста, напрочь рвущий с оте­чественной традицией, стано­вящийся поперек собственной истории. Он космополитичен, не либерал и не демократ. Носи­тель потребительской идеоло­гии современного массового общества, с ярко выраженной установкой на гедонизм. Ново­го бизнесмена, но национально ориентированного, к «новым русским» я не отношу». Акаде­мик Леонид Абалкин: «Первые «новые русские» — Шестиде­сятники нашего века. Сейчас этот термин служит для сум­марного обозначения чего-то непривычного, неясного. Соци­альная структура явления неод­нозначна». Совершенно особо­го мнения придерживался по­литолог Сергей Кургинян. С его точки зрения, использовать термин «новые русские» амо­рально. Почему формирующи­еся сейчас псевдокапиталисти­ческие отношения следует на­зывать новыми? И что нового в приватизировавших собствен­ность бывших секретарях ЦК КПСС? И Сергей Кургинян убежден: понятие «новые рус­ские» было внедрено намерен­но, чтобы, «истрепав эти слова, уникально редко употребляе­мые по своему прямому назна­чению, помешать объявиться настоящим новым русским».

Участники заседания пыта­лись очертить социальные, про­фессиональные, психологиче­ские признаки нового класса. Правда, в этом они преуспели несильно. Да, было сказано, что в основном «новые рус­ские» — это выходцы из науч­ных кругов и комсомола. Да, основная сфера приложения их ума, таланта, денег — экономи­ка. Но никакими серьезными социологическими исследовани­ями эти замечания подкрепле-

ны не были. Впрочем, как за­явил доктор экономических на­ук Иосиф Дискин, прежняя жестко прописанная статусная система общества рухнула («но­вые русские» — как раз и по­ставили ее под сомнение), а функционирование нынешней системы социальных институтов весьма проблематизировано.

Любопытную и имеющую от­ношение к предмету обсужде­ния справку о структуре дохо­дов россиян дал академик Абалкин. Так, реальные денеж­ные доходы населения вырос­ли по сравнению с прошлым го­дом с учетом индекса цен на 11 процентов. Но если весь до­ход населения принять за сто процентов, то доля доходов, полученных от оплаты труда, в прошлом году составляла 68 процентов, а в этом году — 50. Все остальные доходы — от собственности, от операций с недвижимостью, с ценными бу­магами. Нигде на Западе доля доходов от оплаты труда в структуре доходов населения не составляет меньше двух тре­тей.

Что касается взаимоотноше­ний «новых русских» с властя­ми, то в подробности их участ­ники клуба также не вникали. Было сказано кратко: и попут­чики, и соперники. Перспекти­вы на вхождение во власть у «новых русских» слабые. Что­бы быть избранными, нашим ге­роям, по мнению той же Фе­дотовой, надо ни много, ни ма­ло, как поменять сознание на­рода, ибо в сознании русско­го народа богатство всегда бы­ло нелегитимным.

Настороженное, граничащее с чувством плохо скрываемой неприязни отношение к «новым русским» витает не только в обществе, оно сквозило и в вы­ступлениях большинства орато­ров клуба. Пожалуй, лишь ис­торик Вадим Царев заметил, что явление это может быть спасительно для России. Нас оскорбляет, что они не лучи света в темном царстве. Но кто сказал, что история нуждается только в людях приятных во всех отношениях? Среди них нет ярких, запоминающихся личностей? И слава Богу: Рос­сия достаточно настрадалась от великих людей. Если наступило время посредственности, время средних, значит, в стране не ис­черпан ресурс изменений. И еще. «Новые русские» как бы говорят: принимайте нас таки­ми, какие мы есть. Некрасивая история? А кто сказал, что ис­тория должна быть красивой?

Деликатно обходили ораторы вопрос о русскости «новых рус­ских». Хотя в приглашениях на заседание тема была так и за­явлена: что нового и что рус­ского? Счел нужным снять все умолчания философ Алексей Кара-Мурза. По его мнению, о принадлежности к нации мож­но судить по трем признакам: крови, гражданскому подданст­ву и реальному служению стра­не проживания. Для Петра, за­метил Кара-Мурза, был рус­ским тот, кто ему служил. Фи­лософ также считает этот мо­мент — служения отечеству, обустройства его — определя­ющим, И для него турецкие ра­бочие, ремонтирующие здания в Москве, больше претендуют на звание русских, чем депутат российской Госдумы, гражда­нин Доминиканской Республи­ки Артем Тарасов. Критерий таков: тащишь ты в дом или— из дома. Петр I тащил в дом, и даже славянофилы признали его русским. Долго отказыва­ли в русскости большевикам, но вот они стали обустраивать гра­ницы страны, наращивать ее хозяйственный потенциал, и да­же эмигранты согласились: да, русские. Другое дело, власть обязана ьыстраивать стратегию на культивирование русскости.

Мысль о том, что «новых рус­ских» создают общественные экономические условия, и госу­дарство, имея четкую програм­му развития, могло бы форми­ровать, производить иной тип людей, также звучала на засе­дании. Но ведь история не зна­ет сослагательных наклонений. И когда придут иные «новые русские», наш родной язык, очевидно, наречет их и новым именем. А эти «новые рус­ские» останутся с, нами. Как штрих нашей жизни, как ново­образование и неотъемлемый атрибут девяностых, как часть нашей собственной биографии. Время покажет, как мы будем вспоминать их — с содрогани­ем, с безразличием или с бла­годарностью.